5.4. Психические регуляторы труда

Одна из задач психологии труда — изучение фактов и закономерностей психической регуляции труда и становления человека как субъекта труда, создание оптимальных условий для формирования профессионализма и личности субъекта труда, с одной стороны, с другой — обеспечение надежности деятельности [79, 80, 126, 178, 183, 239]. Среди психических регуляторов труда Е. А. Климов выделяет следующие основные группы.

1.  Образ объекта (предмета труда, внешних средств, условий и процессов трудовой деятельности).

1.1. Чувственный, сенсорный, перцептивный образ.

1.2. Репрезентативный конкретный образ (воспоминания, представления, воображение).

1.3. Репрезентативный абстрактный образ (понятия, схемы, системы понятий, алгоритмы действий).

2.  Образ субъекта.

2.1. Актуальный Я-образ (рефлексия своего актуального состояния в данный момент, в данных условиях профессиональных или межличностных отношений, своих актуальных возможностей и ограничений).

2.2. Обобщенный Я-образ (Я-концепция: «Я в прошлом», «Я в настоящем», «Я в будущем»; «Я среди других»; «Я как представитель профессиональной общности», «Я как личность», «Я как индивидуальность» и др.). 3. Образ субъект-объектных и субъект-субъектных отношений.

3.1. Потребности и функциональные состояния.

3.2. Эмоции, чувства, эмоциональные отношения.

3.3. Характер, направленность личности, мировоззрение.

3.4. Профессионализм, опыт, знания, умения, навыки [126]. Люди в разной степени способны различать модальности и степень интенсивности воздействующих на них факторов среды (зрительных, акустических, тактильных, вкусовых, пространственных и др.). Это отражается в особенностях сенсорной организации их профессиональной деятельности: одному важно услышать, другому — увидеть, третьему — «почувствовать» предмет и средства труда.

Человек воспринимает внешние воздействия комплексно, но обычно природная предрасположенность и более высокая чувствительность к определенным характеристикам среды выступают системообразующим фактором его профессионально важных качеств (ПВК). В процессе профессиональной деятельности способности субъекта дифференцировать профессионально значимые признаки среды развиваются, но лучше всего — те из них, которые изначально характеризовались выраженными природными задатками.

Однако образ как психический регулятор имеет и собственный мощный потенциал регуляции и деятельности, и поведения человека. Приведем примеры.

1.  Последовательные преобразования физических стимулов (например, коротких и длинных звуковых сигналов радиосвязи), семиотики, знаковых систем в профессиональные психологические образы — знаки (в профессиональной деятельности дегустаторов, гидроакустиков, радистов и др.) позволяют не только более успешно выполнять субъекту свои трудовые функции, но значительно увеличивать эффективность профессиональной деятельности (табл. 5.1).

2.  Физический предел Приема/передачи знаков радиотелеграфиста, который считает «точки — тире», составляет не более 20-30 знаков (цифр или букв) в минуту. Норма надежного, в условиях помех, приема сообщения для квалифицированного радиотелеграфиста, идентифицирующего группы физических стимулов как образы, как «мелодии», составляет 120-150 и более знаков. Другими словами, всего лишь психологическое перекодирование образа — из «точек» в «мелодии» — обеспечивает повышение надежности и эффективности профессиональной деятельности в 4-6 и более раз. И что не менее важно, возрастает многократно доля лиц профессионально пригодных и профессионально успешных из числа осваивающих профессию.

Таблица 5.1 Азбука Морзе: знаки, символы, физические стимулы и психологические образы

3. Ярким примером не только функциональных, но и культурно-эстетических следствий взаимодействия исходных компонентов — образов профессиональной деятельности — является музыка. Первоначально определенные частоты, например, физических колебаний струны в секунду (число герц — Гц — математическая шкала отношений) воспринимаются человеком как «музыкальные звуки», находящиеся в определенном соотношении друг с другом (математическая шкала интервалов). Эти отношения далее «перекодируются» на уровне эмоционального восприятия как сочетаемые или несочетаемые звуки — как консонансы и диссонансы (номинальная шкала). Далее, согласно устоявшимся профессиональным канонам, определенные комбинации звуков используются для построения мелодии и оцениваются как прекрасное или безобразное, как правильное или неправильное, как позволенное или непозволенное в рамках доминирующих представлений (моды, профессиональной парадигмы).

Иначе говоря, комбинации акустических образов в интервалах лада или определенной октавы фактически уже воспринимаются не как отдельные физические стимулы, а именно как сложные музыкальные образы — мелодии, имеющие вполне определенное эмоциональное и смысловое содержание в рамках соответствующей культуры. Современный музыкальный строй есть не что иное, как прямое преобразование исходных физических стимулов — разных частот физических колебаний в герцах — в музыкальные образы, подчиненные определенным закономерностям.

Музыка представляет собой яркий образец генезиса «образа» в психологическом мире человека: от прямого физического стимула, характеризуемого универсальными единицами физического измерения (математическая шкала отношений), от акустического воздействия на слух человека (логарифмические шкалы) до эмоциональной и смысловой реальности, имеющей даже свои цветовые характеристики (А. Н. Скрябин, Н. А. Римский-Корсаков, М. К. Чюрленис и др.), приводящей к изменению эмоциональной, интеллектуальной сферы и даже физиологии человека.

Примечательно однако, что этот бескрайний мир музыки не является при этом единым, общим, одинаковым для всех людей. Б. М. Теплов обратил внимание на наличие ограниченного числа «тон-ячеек» даже у выдающихся композиторов, посредством которых они создают разные произведения. Это особенные временные, мелодические, гармонические ходы, «музыкальные ячейки», опорные пункты, на которых строится все произведение [247].

Г. А. Голицын и В. М. Петров на основании развернутого математического анализа выделяют национальную специфику выбора художниками «свето-цветовых эталонов», цветовых предпочтений в живописи, размеров картин и их предпочитаемых актуальных зон. Контрастно различаются компоненты деятельности художников и музыкантов — «логиков» и «экспрессионистов», лиц с доминированием «аналитических» тенденций (или у левонолушарных композиторов и художников) и «синтетических» (или правополутарных) творцов [62, 195].

Л. Я. Дорфман выявил различия структуры личностной и психофизиологической организации деятелей искусства и, соответственно, различие их стилей, в силу которых они более восприимчивы и лучше передают в своем исполнении определенные произведения, созданные представителем того же личностного типа [83].

Подтверждения очевидной значимости для человека образа «субъект -субъектных отношений» можно найти едва ли не в каждом учебнике по социальной психологии и психологии управления. Особенно велика роль такого образа для человека, находящегося в экстремальных условиях.

Убедительным примером этого нам видятся слова-молитва военного ко рреспо нде нта:

Жди меня, и я вернусь.                            Ожиданием своим

'Голыш очень жди...                                  Ты спасла меня.

...Жди меня, и я нерпусь                           Как я выжил, будем знать

Всем смертям назло.                                Только мы с тобой —

Кто не ждал меня, тот пусть                     1 [росто ты умела ждать,

Скажет: «Повезло».                                  Как никто другой.

Не понять не ждавшим им,

Как среди огня                                          (К. Симонов. Жди меня)

Замечательной иллюстрацией роли образа «субъект-объектных отношений», на нагл взгляд, является фрагмент рассказа профессионального летчика, романтика летного труда — А. Септ-Экзюпери:

«...Он нагнулся к приборной доске. Стрелки уже начинали фосфоресцировать. Проверил показания приборов — и остался доволен. Итак, он сидит в небе прочно. Тронув пальцем стальной лонжерон, он ощутил в металле пульсацию жизни; металл не дрожал — он жил.

...Пилот снова ощутил в полете не головокружение, не хмельную радость, но лишь таинственную работу живого организма. Теперь, создав свой собственный мир, он мог устроиться в нем поудобнее» [226]. Здесь сделаем некоторые обобщения.

Функции совокупности образов и их взаимосвязей далеко выходят за пределы их первоначальной задашюсти. В каждом высококвалифицированном труде есть значительная доля неформализуемых образов-регуляторов, уровень владения которыми, пожалуй, более всего и отличает «профессионала» от «мастера» своего дела. Так, у скульптора, работающего с мрамором, есть «чувство мрамора», следуя которому он из множества блоков-заготовок выберет единственный для воплощения своего замысла или откажется, забракует все и будет продолжать искать «свой», единственный. В спорте высших достижений давно утвердились понятия «чувство воды», «чувство снега», «чувство мяча», «чувство партнера», «чувство дистанции», «чувство поля» и т. п. Роль сложных ПВК — профессиональных «чувств» — в детерминации успешности субъекта один из тренеров сборной команды страны по боксу оценил кратко: «Если у человека нет "чувства ринга" — убьют сразу!..»

В авиации такими сложными ПВК являются «чувство самолета», «чувство горизонта», «чувство аэродрома». Понятно, что, например, в инженерной психологии, где проблема рабочего образа крайне актуальна, она разработана более обстоятельно. В частности, выделяются следующие категории образов: концептуальная модель — оперативный образ - образ-цель [94, 95, 199, 200, 201 ].

Неоднозначную, а вернее, многозначную, многогранную роль образа как психологического регулятора, как многозначной метафоры можно проиллюстрировать и на схемах психики человека. Согласно логике нашего подхода рассмотрим несколько таких схем, предложенных учеными в течение одного столетия — с начала до конца XX в. В начале XX в. 3. Фрейду для объяснения всего многообразия психического достаточно было двух сфер — бессознательное/сознательное. В начале 1930-х гг. полная картина психики, по 3. Фрейду, отражается тремя независимыми сферами (бессознательное («оно») — сознание («эго») — сверхсознание («суперэго») — рис. 5.2), отношения между которыми затруднительны, сложны, конфликтны [270].

Следуя 3. Фрейду, в середине XX в. Э. Берн обозначает сущность психики также тремя сравнительно независимыми сферами (эго-состояниями), но уже двух параллельных субстанций («Дитя — Взрослый — Родитель») генетически и функционально связанных партнеров межличностных взаимодействий [22]. В это же время А. Маслоу [164] представил в образе многоэтажной пирамиды — треугольника — психологию и развитие человека. В основе этой конструкции — «базовые физиологические потребности», присущие всем людям (а вернее, всему живому). На «базе» биологии непосредственно строятся ступени социализации человека — безопасность . и уверенность; любовь и принадлежность; самоуважение и уважение других. Но вершины пирамиды достигают, увы, немногие, по мнению автора — лишь около 1 % людей.

В 1980-х гг. прошлого века образ человека, а в 1990-х — образ личности у В. А. Петровского [196] представляется как четыре взаимосвязанные инстанции, или формы бытия. Б. Г. Ананьев решительно ввел новые контексты анализа феноменов «субъект» и «индивидуальность». Согласно «иентабазису» В. А. Ганзена [53], человек есть интеграция целого, определяемого четырьмя взаимосвязанными, но достаточно автономными частями: человек как индивид, субъект, личность, индивидуальность (рис. 5.3,5.4).

Итак, образ — не только и не столько всего лишь иллюстрация, отображение каких-либо материальных объектов или их функциональных отношений, не только специфическая форма передачи информации, он - часть мировоззрения человека. Это еще и ненавязчивый способ передачи философии, идеологии, способа видения мира одним человеком другому. Образ — это мощный психический регулятор деятельности человека, даже если образ в целом и не фиксируется его сознанием, даже если создатели образа и не фиксируют на этом намеренно сознание человека и его произвольное внимание (психология рекламы, выборы, деятельность имиджмейкеров и пр.).